Олег Верещагин - Красный вереск [За други своя!]

Хангар наверху не двигался. Но сейчас он очухается — и…

—… Файле! — резко крикнул Олег, вспомнив одно из двух десятков выученных при помощи Йерикки данванских слов военного обихода. Грохнуло наверху упавшее на доски тело — хангар выполнил приказ автоматически, даже не поняв, кто приказал падать.

"Тв! Тв! Тв! Тв!" Олег выпустил сквозь пол все четыре оставшихся пули. Раздался какой-то странный звук, стук… а потом через две из четырех дырок закапала кровь.

— Упс, — Олег вздохнул и огляделся. Горцы, перерезавшие охрану, уже мчались в лагерь по спуску. — Парни! — он поспешил им навстречу. — Давайте к охране. Всех, кто там есть — перерезать, и чтоб без стрельбы. Потом выпускайте пленных, но тоже тихо!

Поднявшись на крыльцо штаба, он потянул на себя дверь. Та открылась с явным трудом, да и не удивительно. Изнутри к ней был пришпилен под левую лопатку брошенным камасом данванский офицер.

— Неплохо, — «заценил» Олег, оглядывая разгром. Йерикка сидел за столом и кушал какой-то салатик из не забрызганной мозгами миски. Валялись еще три данванских трупа. — Я там распорядился… Не понял?!

— От то и я! — воинственно подтвердил Гоймир. Он стоял, опираясь на стол, рядом с третьим живым в этой комнате. Больше того — живым этим был горец, в котором Олег узнал Морозко из четы Святобора. — Ты мне отвечай стать кровь Перунова, каким ветром ты тут?! Да что молчишь, одно рыба?!

— Я в плену, — еле слышно ответил, мальчишка.

— Йой, Род и навьи наши! — застонал Гоймир. — Часом уж и не в плену ты! Ну да хоть разумное слово слышу…

— Гоймир, — так же тихо сказал Морозко, — по-завтра об вечер тут будут со штаба фронта…

— Какого фронта? — поднял голову Йерикка.

Олег, присев, подцепил кусок красной рыбы, кинул в рот.

— Нашего…

— О, против нас уже открыт фронт?! — оживился Йерикка. — Поздравляю, нас признал враг.

— А то — когда будут тут? — заинтересовался Гоймир. — Йой, Морозко, да ты голову-то вздень! Так сильно били, что ль? Ну и ушло все, сгинуло, на воле ты…

Морозко то ли всхлипнул, то ли усмехнулся, но головы так и не поднял, лишь сказал:

— По-завтра об вечер, говорил уж…

— Би-или, — протянул Йерикка. — Сволочи…

По ступенькам простучали шаги и, упираясь ладонями в косяки, внутрь всунулся Яромир — веселый, как на величанье:

— Тут вот оно… — начал он. — Йой, то себе! А что спразнуем?!

— Ты что-то хотел сказать, — напомнил Йерикка.

— Да…Тут вот оно. По-первых, нашли мы Краслава да Ревка, часом отмыкать не стали…

— ?! — изумился Гоймир.

— Так что ржут, как кони! — обиженно ответил Яромир, отпихивая локтем АК103. — Холод там в глазок глянул, а они-то легли посмехом!

— Пойду посмотри, — Йерикка встал. Яромир махнул рукой:

— Годи, годи, вот еще дело-то, вот оно…

— Третьим разом твердишь — забыть боишься?! — рявкнул Гоймир. — То ли кто из выжлоков бегу задал?!

— Скажешь! — возмутился Яромир. — Тут в закуте двое наших. Терн из четы Вийдана — ну, помнишь того Орла, что о прошлое лето плечо Мирославу порубил? И Ростислав из четы… Йой, Морозко?! А, Гостислав из четы Святобора. Глянутся так, то меня нажалость взяло — попусту мы выжлоков быстро свели. А прочие пленные — из здешних лесовиков.

— Я взгляну, — встал Олег, подхватив еще ломать холодного мяса.

— Кличь сюда прочих, — сказал ему вслед Гоймир…

…- Йой, новым-новая передача! — завопил Ревок, тыча в глазок. — Смотри, Краславко! Вот то прозванием: "Лицо в стене"!

Йерикка открыл камеру и, войдя, безошибочно развернулся лицом к двери, которую толкнул ногой. Хмыкнул:

— И долго вы этих бедняг так мучили?

— А сутки считай, — Ревок вскочил и, раскинув руки, шагнул к Йерикке. — Ждали-жда…

Йерикка посадил его наземь коротким, точным ударом "под ложечку". Краслав вскочил, крикнул изумленно:

— Ты что?!

— Как попались в плен, дурачье?! — резко выкрикнул Йерикка, беря его за плечи, и подтягивая ближе. — Думаешь, я следы не умею читать?! Болтали, шли друг рядом с другом — гор-р-рцы! Вон! — он пнул проскочившего мимо Краслава. — Хохмачи недоделанные! — подняв Ревка, Йерикка выволок его наружу, как куклу, послал вслед за Краславом, рявкнул: — Ищите оружие?

Он сам не знал, с чего так разошелся. Нет, он был зол на самом деле, но вовсе не так сильно! Прислонившись затылком и лопатками к стене, Йерикка сквозь зубы цедил холодный вечерний воздух с явным привкусом дождя. Да, дождя. Висевшее над горизонтом солнце скрыли тучи, они ползли все дальше, дальше по небу, наползая на Око Ночи… и где-то на северо-западе уже штриховал мир холодный ливень.

— Все, — сказал Йерикка. Не о дожде. Он сам не знал, о чем — но настроение из пакостного вдруг стало тревожным…

…Он увидел Олега. Тот шел, словно слепой, ведя рукой по стенке барака. Потом поднял голову — Йерикке бросились в лицо его глаза — недоуменные глаза, человека, ничего не понимающего в жизни.

— Эрик? — опросил Олег, словно не веря тому, что видит.

— Как там наши? Живы? — спросил рыжий горец. Олег секунд десять смотрел на него, потом заторможенно ответил:

— Живы… Знаешь… там, в этих баранах… трупы гниют… и черви в них… а живые — тут же… и гнилая кровь… — Олег поднял ладони к лицу. — Так пахнет…

— Это война, — не подумав, ответил Йерикка.

Олег вскрикнул:

— Война?! Этих людей забивали насмерть! Даже не казнили, как вы пленных, а забивали какими-то палками! Резали, как скот, выпускали кровь и оставляли лежать там, в этой крови! Как это может быть?! — недоумевающе и тонко вскрикнул он.

Йерикка обнял друга и прижал к себе.

— Тихо, тихо… — зашептал он. — Это правда, это не война, они не воины, они убийцы… но из боя нельзя уходить, потому что воины — МЫ. Мы уже не можем все это бросить, как бы страшно не было…

— Да мне не страшно, — Олег не отрывал лицо от плеча Йерикки, и слова звучали глухо, — мне ничуть не страшно… Я не по-ни-ма-ю, как такое можно делать?! Они люди — или нет?!

Олега трясло. И Йерикка… успокоился. Тоскуешь и боишься, когда думаешь о себе… А когда беспокоишься за другого — беспокойство и страх за себя уходят. Другое дело, что не все могут ощущать это беспокойство за других….

— Ладно, — грубовато сказал Йерикка, — пойдем.

Олег поднял лицо. Не плакал он. Но на его щеке вдруг появилась капля. Поползла вниз, на подбородок.

— Дождь, — сказал Олег. И сморгнул: — Смотри, дождь начался.

Почти все горцы собрались у штабного барака. Ревок и Краслав отмахивались от шуток и тычков, хохотали счастливо, очевидно так и не поняв до конца, что спаслись от смерти. Всё произошло, как и должно было произойти. Как в былине. Наши успели вовремя. Как надо!